Отпуск 2000  


Июнь, 2000-й год. Владивосток – 2000. Странно, но это сочетание не вызывает у слушателей никаких ассоциаций со знаменитым хитом тех лет, хотя лично меня этот посыл Ильи Лагутенко грел все время до, в течение и после путешествия. Можно сказать, это самое «Владивосток – 2000» в какой-то мере предопределило место проведения отпуска и стало началом.
Итак, «на материковой части России дальше некуда; будет круто; а еще – посмотреть восход Родины». Далее гипотетический маршрут выглядел так: на поезде до Хабаровска, посещение местных и биробиджанских родственников, далее поездом до Иркутска и … Еще далее как получится, а потом домой на самолете.
Светлана летела на самолете впервые, да и сам я совершал свое последнее воздушное путешествие лет 12 назад, так что все было если не в новинку, то точно в интерес. А интересоваться было чем.
Как много изменилось в том, что некогда называлось гордым словом Аэрофлот, с пахнущих автоматами с газировкой советских времен! Неоднократно мне хотелось прокричать Светлане: «Та разница между тем, что ты видела в кино, как себе все это представляла и что есть на самом деле – всего лишь недоразумение!».
Истинным откровением для нас явилось то, что места указанные в билетах, вовсе не гарантировали расположение именно на этих местах. Разгоряченная пышнотелая стюардесса, так же далекая от стереотипной стюардессовской изящности, как я от ватиканского престола, наглядней чего бы то ни было демонстрировала всю глубину и катастрофичность того, во что превратился Аэрофлот. Вопль «садимся на свободные места!» сначала обескуражил, но активность тертой (в прямом смысле) в полетах публики привел нас в чувство и мы в унисон с гражданами-отлетающими заработали локтями.
Как внимательно я изучал план-схему салона ТУ-154 в кассах Аэрофлота, как подбирал места с тем расчетом, чтобы ни разу не летавшая Светлана смогла без помех насладиться открывающимся в иллюминатор видом, как уговаривал кассиршу именно об этих местах! Вероятно, именно это вспомнилось мне, когда не так давно застенчивый мальчик, чуть позже интеллигентный юноша, но в тот момент хамоватый и нахрапистый Я чуть ли не угрозами выставлял с сидящего на наших местах добротного сибирского мужичка.
Компания попутчиков нам досталась разношерстная. Особенно из общей массы выделялись гладкошерстный боксер и густошерстный спаниель, периодически гуляющие по салону, дедушка, настолько дряблый, что мне подумалось – он просто решил оригинально закончить свои дни – в воздухе, и пара разнополых собутыльников, накачанных горючим сильней, чем несущий их самолет – начав употреблять еще в зале ожидания, продолжив в послерегистрационном накопителе, первое, что они сделали, оказавшись в салоне, … ну вы сами догадались.
В полете нас обслуживала, дай Бог памяти, бригада компании «КрасАйр». Если вам нравятся малоопрятные стюардессы с их по совковому ненавязчивым сервисом, «КрасАйр» - ваш лучший выбор. При промежуточной дозаправочной посадке в Новосибирске нас ожидал приятный сюрприз. У нас сменилась «крыша» и до конечной точки полета наше благополучие обеспечивала «ДальАвиа». В образцовой униформе и вежливая. Симпатичная «ДальАвиа». Особенна вон та молоденькая, с восточным разрезом глаз.
Мумиеподобному дедуле не посчастливилось воплотить свою оригинальную задумку – он выжил и по каким-то своим колдовским делам остался в Новосибирске. В борьбе героического стоицизма и водки победила последняя – выпивающая парочка погрузилась в так старательно состряпанное ими совместное царство Морфея и Диониса. А собаки - собаки продолжали оставаться милейшими существами.
С ума сойти – край света, а всего девять часов лету. Уже на подлете часы переводятся на семь часов вперед, и мы сходим на дальневосточную землю. Агрессоры и оккупанты. Потому что такие же наглые. Оголтелые туристы. Из оружия – пачка денег, зашитая в трусах, и карта Владивостока. Еще фотоаппарат, но это уже больше сродни последнему патрону в пистолете – громко хлопнуть дверью.
Творческая наглость и самонадеянность всегда вознаграждается. Но перед этим она жестко наказывается. Не хочешь, а задумаешься.
Трудности начались сразу. Нигде больше я не встречал настолько удаленные друг от друга эти два топографических понятия: «аэропорт» - пункт А и «город» - пункт Г. Но хуже другое. Эта удаленность была подчеркнута противной жирной чертой из отсутствия средств сообщения между означенными пунктами. Конечно, вру. Все было. Был и общественный автобус, судя по расписанию, совершающий только одну поездку в день, причем, видимо из принципиальных соображений, совершающий ее ранним утром (мы, вот незадача, прилетели ближе к обеду). Был и частный извоз с плавающими тарифами. Плавали они, начиная от ста долларов. Примерно столько у меня было зашито в правой штанине трусов.
Шансы добраться до города были призрачны. Но воспеваемое в шпионских боевиках, единственное, непредсказуемое, рационально непросчитанное спасение пришло в виде почти отъезжающего от остановки маршрутного микроавтобуса. Мы успели в него вскочить. За окном начинал накрапывать дождь.
Наивно думать, что мы так легко добрались до Владивостока. Микроавтобус довез нас до города Артем, где мы пересели уже на другой автобус. Дождь продолжал накрапывать. Следующим пересадочным пунктом была станция электричек уже на окраине Владивостока. Отсюда можно было напрямую добраться до владивостокского вокзала, который располагался в центре города, который в свою очередь и был нам нужен. Электричка ушла под самым носом. Следующая ожидалась только через несколько часов. Мы попробовали практично распорядиться выпавшим тайм-аутом.
Надо сказать, столичные амбиции сыграли с нами злую шутку. Полагая Владивосток сравнительной провинцией, мы были практически уверены в возможности без проблем обеспечить себя свободными номерами в гостиницах при удобной для нас цене. И пребывая в настроении превосходства над еще незнакомой ситуацией, мы побрели в ближайшее почтовое отделение купить телефонных жетонов, чтобы обзвонить наиболее подходящие гостиницы. Дождь усиливался и немного омрачал настроение. Владивосток - холмистый город, и дождевая вода быстро устремлялась вниз по мостовым и тротуарам, пролетая канализационные стоки, сливаясь в мутные от глины и песка ручьи. К сырости сверху добавлялась сырость снизу, кроссовки неизбежно промокали, настроение подмокало вместе со всем остальным. Заметьте, что на моих плечах болтался 30-ти килограммовый рюкзак.
Гостиницы, названия которых начинались со слова «Hotel…», а заканчивались чем-то похожим на «…international», мы по понятным причинам упускали из внимания. Нас больше интересовали «Приморья», «Чайки» и подобное. Я набрал номер и вальяжно поинтересовался: «Сколько у вас стоят самые дешевые номера?». Ответ заставил насторожиться – «А с чего вы взяли, что у нас вообще есть свободные номера?». Позвонив во вторую гостиницу, я переформулировал вопрос: «У вас есть свободные номера?» - «Нет!». Когда я звонил в третью гостиницу, мой голос уже чуть дрожал и заискивался. Имитация чинопочитание не помогла – мест не было. В принципе, в фешенебельных отелях они все же были, но тарифы на номера в них были настолько респектабельными, что возможность поселиться была сродни возможности выпить водки с Николь Кидман – только теоретическая. Нельзя сказать, что мы запаниковали, но на всякий случай я предположил, что зал ожидания владивостокского вокзала должен быть уютным и радушным (забегая вперед, скажу о том, чего нигде больше не встречал – зал ожидания на ночь у них закрывается. Вместе во всем вокзалом).
Как бы то ни было, мы держали путь в центр города. Еще около часа в ожидании электрички были проведены на перроне, с которого открывался вид на туманный Амурский залив. Волны, туман и дождь. Согревались мы лихорадочными шутками.
Конечная станция – ж/д вокзал города Владивостока. В моем списке доступных мест ночлега последняя по счету гостиница «Моряк», дозвониться до которой не удалось. Вечереет. Света и рюкзаки оставляются как балласт на переговорном пункте, я играю в мужественность и преисполненный исключительной важности своей миссии, отправляюсь в поисках ночлега. В руках у абсолютно промокшего меня уже ненужный зонт, на лице смешанные чувства – озабоченность и собранность.
Гостиница «Моряк» (не иначе как величаво переименованное бывшее ведомственное общежитие) на улице Посьетской находится достаточно быстро. Как в замедленной съемке, в софт-эффекте тумана я плыву к стойке администратора. «Мест нет» звучит громом и обрубает надежду. Но то ли моя растерянность, то ли жалкий вид, то ли я все-таки сумел что-то пролепетать - администратор входит в положение: «Есть место в двухместном. Будете брать?» - «Но я не один» - «?» - «Жена» - «…Подходите через несколько часов. Возможно, освободится номер, мы для вас его подержим». «Возможно» - в моей ситуации это звучит как «наверняка, обязательно, стопудово!». Я возвращаюсь за Светой и через четверть часа мы в вестибюле нашего приюта. Формальности, заполнение прыгающим торопливым почерком гостиничных опросников, ключи от номера.
Долгий перелет, нервы, смена часовых поясов – благополучный исход дела расслабил, дал команду «вольно» мобилизованности потрепанного организма – и наступила непреодолимая усталость. Сил хватило только на разборку рюкзаков. Промокшим было все, что предусмотрительно не лежало в пакетах (рюкзак сох еще несколько дней). Потом я на секунду приложил голову к подушке. Так быстро я не засыпал никогда.
На Владивосток в нашей программе было выделено пять дней. Поэтому, проснувшись и обретя себя в чехарде часовых поясов, мы поспешили полнить себя впечатлениями. Первое и незначительное из них – отсутствие горячей воды в гостинице. Веерных отключений электроэнергии, которыми в то время так запугивали новостийные передачи центральных каналов, мы на себе не испытали, а вот горячей воды так больше нигде в городе и не встретили.
Дождь имени вчерашнего дня закончился, оставив на память сырость, ветер, пасмурность. Мы спустились к берегу, к волнам Амурского залива. Сколько сюрпризов для неискушенного взгляда. Обломки невиданных ракушек, ошметки медуз и парочка маленьких, но настоящих морских звезд! Вот она ДОЛГОжданная ДАЛЬНЕвосточная экзотика. Если бы нам тогда кто-нибудь сказал, что по этим ракушкам мы еще будем топтаться… Но никто не сказал, и мы торопливо заворачивали найденные звездочки в салфетки, чтоб позднее высушить на память.
Несмотря на пасмурную погоду, даже в этот день город успел нам понравиться. Так как наша гостиница располагалась в пяти минутах ходьбы от вокзала, в центре города, нам не составило труда прогуляться по его исторической части, по набережной, сфотографироваться возле бронзового памятника уссурийскому тигру в полный рост, выйти к городскому пляжу рядом с которым размещается яхт-клуб и рыбный рынок. Рынок добавил натуралистских эмоций. Рыба всевозможных размеров и внешностей, кальмары, азиатские консервы из неизвестных членистоногих, креветки, медведки и тихоокеанские крабы умопомрачительных размеров. Взяли креветок и медведок. (Непрофессиональная справка: для российского обывателя медведка – огородный вредитель. Ан нет. Не только. Еще и морской рачок. Кстати, на наш вкус, и вкусней, и жирней, да и дешевле креветки. Странно, но знают о ней только во Владике). Ели все это на пляже, на котором никто не купался – июнь, еще прохладно. Потом мимо парка с аттракционами, прошли к стадиону «Луч» и дальше по улочкам – переулочкам вышли на главный проспект (за давностью лет и патологией памяти не привожу топонимические подробности), к зданию городской администрации, к большой площади с внушительным памятником борцам революции. Площадь, как мы успели понять, центральное место общественной жизни Владивостока. Днем на ней выставляют лотки торговцы (ассортимент – от мочалок до кедровых шишек), по праздникам и выходным устраивают митинги и революции, к вечеру это место молодежных тусовок и концертов.
Прошли к вокзалу. Кстати, знаете, почему зал ожидания вместе со всем железнодорожным вокзалом Владивостока на ночь закрывается? Одна эффектная особенность, пикантная деталь вокзального комплекса – старинный паровоз, упирающийся в красочно оформленный тупик с указанием количества километров (что-то около 9000, точно не помню). Все, конец! Тупик. Родина закончилась. А заграница - в Китай маршруты другие, а в Японию рельсы пока не проложили. Так чего и зачем здесь ночью ждать?… Надо сказать, что особенности владивостокского вокзала на этом не заканчиваются. Помимо того, что он вообще красив, выдержан в древнерусской стилистике (тот же архитектор, что и у Казанского вокзала в Москве), чист и аккуратен, он соседствует с Морским вокзалом. И соседство это весьма тесное, менее ста метров по проложенной между вокзалами эстакаде. Сходя с поезда, вы практически тут же оказываетесь на борту морского судна и перед вами весь мир. Логистика, мать ее…
По традиции один из дней мы посвятили посещению кладбища. Выбрали для этого одно из самых старых, можно сказать историческое. Для этого пришлось несколько удалится от осваиваемого нами центра города. Часть пути проделали на трамвае (проезд, кстати, бесплатный, без кондукторов), часть пешком. Было забавно. Улица шла в гору, меняла направления, кружила среди дворов и домов, но, куда бы мы ни перешли, название улицы не менялось. Морально это выматывало, так как улица нам нужна была другая. Тем не менее, до кладбища мы все же добрались и затраченные усилия оправдались. Помимо типичных могил обнаружили братские захоронения воинов стран Антанты, белополяков, немцев, японцев и прочей контры. Много могил как отдельных моряков, так и целых корабельных экипажей, погибших при самых различных обстоятельствах. Самое памятное впечатление – захоронение моряков легендарного крейсера «Варяг».
Надо сказать, то, что Владивосток – город моряков, ощущаешь постоянно. И водной гладью окружен (с одной стороны Амурский залив, с другой – бухта Золотой Рог и дальше – океан. Особенно это заметно с вершины сопки Орлиное Гнездо, на которую мы однажды забрались), и морские воинские части, и множество памятников погибшим кораблям – военным и торговым судам. А еще штаб Тихоокеанского флота и недалеко от него - выставленная на всеобщее обозрение подводная лодка – музей.
На обратном пути с кладбища заехали на китайский рынок. Такие есть практически в каждом относительно крупном городе Сибири и Дальнего Востока. Тесно, сумрачно, душно. Множество лотков с одинаково говеным, но дешевым и раскупаемым товаром. На входе рынка несколько пар раскосых глаз – валютные менялы: «Долларь, йен! Долларь, йен!…». Купил два тюбика «Супер клея». Дешевого. Как выяснил потом, он оказался засохшим. Еще купили ананас. Азиатские ананасы немного другие, с более колючими листьями, очень ароматные.
Просто гуляли, ели пянсе. Это такие пирожки, внешне напоминающие огромный пельмень с мясом, капустой, луком, острыми специями внутри. Очень вкусно. Рассматривали людей. Мужчины не примечательны ничем. А вот женщины… Женщины там красивы, и что характерно – практически все очень стройны. То ли морепродукты, то ли генофонд, но трудно во Владивостоке встретить грузную женщину и уж тем более расплывшуюся формами девицу.
В числе традиционных посещений – краеведческий музей. Достаточно типичен. Геология, животный мир, исторические поселения, шаманизм и прочая культовость, царские времена – освоение и быт, поэтика гражданской войны (экспозиция еще советских времен), героизм отечественной, достижения современности. В залах музея столкнулись с группой японских экскурсантов. Уровень их воспитанности – российский школьник переходного возраста с подобающими светскими манерами: повышенные тона, смех, тыканье пальцами в витрины. Особенно им понравилось чучело волка – обнаружили свое внешнее с ним сходство.
Мы успели захватить какую-то очередную местную предвыборную компанию со стандартным набором избирательных технологий: плакаты с положительными дядечками, раздача листовок, вечерний бесплатный концерт. Концерт состоялся все на той же площади у горадминистрации. Выступала Надежда Бабкина. После - дискотека, современные ритмы которой мы дослушивали уже из окна гостиницы.
После беглого изучения города пора было приступать к окрестностям. Поездку в самую восточную точку материковой России – город Находку пришлось отменить (были проблемы с электричками), переключились на «морские приключения». И первым таким пунктом стал остров Русский, до которого мы добирались на пароме. Пока плыли, наблюдали в воде огромных желто-фиолетово-ядовитых медуз с диаметром «шапки» около 30 сантиметров и длиной щупалец около метра. На острове мы пересекли небольшой поселок, углубились в лесок и вышли к уединенному берегу, на котором то и обнаружили множество самых разных ракушек, остовы высушенных крабов, морских звезд и прочий хлам как природного, так и цивилизованного происхождения. Я разделся и вошел в холодную воду. Так я впервые искупался в Тихом океане. Там же я впервые поймал морского ежа. Что делать с ним я не знал, сушить его – живого на память было жалко, поэтому он попозировал мне как фотомодель и уплыл по своим ежиным делам. Погуляв по берегу, мы продолжили углубляться в остров по размытой ручьями лесной дороге. Нельзя сказать, что растения там необычны. Может, не очень высокие деревья. И стволы и ветви немного сильней искривлены. И много растет папоротника. Спустя примерно сорок минут мы вышли к оголенной вершине холма, перед нами открылся вид на красивую бухту с сочной синей водой, окаймленную береговой линией с такой же сочной зеленой растительностью. Дальше взгляд скользил по бесконечному водному пространству со множеством больших и маленьких островков. Нас ожидала еще одна интересная находка. На той же вершине холма мы увидели вкопанные в землю бетонные башенки. При ближайшем рассмотрении они оказались военным бастионом со ступеньками, ведущими в темные подвалы, с наружными площадками для огнестрельных орудий. Остается только догадываться – эхо какой – первой или второй мировой.
На следующий день снова на воду. На противоположный берег Амурского залива, полуостров Песчаный. Лучше бы он был островом, но обо все по порядку. Судя по карте, называться полуостровом Песчаному позволяла узкая перемычка, которая связывала его с материком. А, надо сказать, есть у Светланы объяснимый, но далеко не всегда оправдываемый пунктик – не возвращаться той же дорогой. Исходя из этого, план был такой: прогулка по берегу до того самого узкого перешейка, а от него на попутке по дороге, которая, опять же судя по карте, вела к пристани, у которой вечером нас бы ждал паром. Времени должно было хватить. Поначалу прогулка была приятной. Очередные находки – дары моря на берегу, красивые виды. Как-то, заглядевшись на мельтешащих под камнями крабов, которых там изрядное количество, я поскользнулся и плюхнулся в воду. Спасая рюкзак, я кое-как успел извернуться, встал в сексуальную позу, но ноги все-таки намочил. Так я испортил кроссовки. Светлана смеялась и пока была очень довольна. Мы шли дальше. Прошли стоянку рыбаков. Они с любопытством рассматривали нас со стороны. Постепенно береговая полоса стала ссужаться. С одной стороны наступала вода, с другой – растительность, камыши. Потянуло сыростью, окружающее пространство стало заволакивать туманом. И вот вскоре произошла, возможно, самая яркая за весь отпуск встреча. Хороший писатель высосал бы из данного момента отличный эпизод, а, быть может, и большее, я же хочу, чтобы вы просто представили картину: мы почти дошли до того места, где берег узким клинышком окончательно врезался в заросли камышей, как в сгущающемся тумане увидели человеческую фигуру. Полное ощущение отрыва от реальности, от всего остального мира, дикость, одиночество, тишину нарушает лишь тихий прибой. Фигура сжимала в руке посох и неподвижно вглядывалась вдаль, у ее ног сидела кудлатая собака. Немного побаиваясь собаки, которая сама побаивалась нас, мы подошли. Фигурой оказался достаточно молодой парень, как и собака кудлатый, но с приветливой улыбкой. Зубы его были неровные, некоторых не хватало, но смущало другое. Взгляд его будто смотрел сквозь тебя и светился диковатым, безумным блеском. Каждый раз как что-то сказать, он немного склонял голову вбок. Разговор был примерно следующий:
- Не подскажете, до перешейка еще долго?
- Минут десять. Но вы здесь не пройдете.
- ?
- Болото.
- А что же делать? Как пройти до дороги?
- Только если через лес.
- А долго?
- Не очень. А вы сами откуда?
- Питер.
- Из Петербурга?!!! Правда?
- Да.
- Ну, вы даете! А здесь чо делаете?
- Так, гуляем.
- Гуляете? Ну, вы даете!
- Значит через лес прямо?
- Да. Не, ну вы даете!
- Спасибо.
- Не, ну вы даете!
- До свидания.
- Угу - ДО СВИДАНИЯ. Не, ну вы даете!
Думаю, друг друга мы позабавили. Что он делал в этой глуши, что пытался высмотреть в туманном молоке, этого мы, слава богу, не знаем.
Тропинки в лес поблизости не было. Пришлось возвращаться. Так мы вернулись до уже виденных, но неопознанных рыбаков. Вступили в контакт и расспросили о дороге. «А вот отсюда прямо так и идите». И пошли…
И, может быть, и дошли бы… В низинах чавкали невысохшей после недавних дождей грязью, потом, хватаясь за корни деревьев, ползли вверх, и снова вниз – низины чередовались с мучительной частотой, рельеф напоминал стиральную доску. Редкие ровные пространства были покрыты папоротниками в человеческий рост, преодолевать эти заросли приходилось, размахивая посохом и сбивая жирные стволы как косой. Следом, скользя на грязных босоножках и все еще не поддаваясь на уговоры вернуться назад пройденным путем, отставала Светлана. Дороги все не было.
Время еще было, но по теоретическим раскладкам уже поджимало. Ускориться Светлана была не в состоянии и, в конце концов, сдалась. Мы решили вернуться. Так как перед этим долго плутали и окончательно сбились с пути, выбираться решили по руслу ручья – уж он то наверняка течет к морю. Долго ли, скоро ли – выбрались. Помятые, грязные. На берегу устроили привал. Отмылись в ручье, посушились. День выдался теплый, солнце уже растопило туман, я разделся и залез в воду. Так я второй раз искупался в Тихом океане. Строго говоря, это был не Тихий океан, а Амурский залив, но это только, строго говоря. Купался не долго – вспомнил про местных медуз.
К парому успели и даже еще ждали. Берег возле пристани в нескольких местах был буквально сложен из сваленных слоями ракушек морского гребешка. Пускали ими блинчики по воде.
В один из дней встал пораньше – купить билеты до Хабаровска. На удивление без проблем купил их. И это притом что, как мы успели заметить, на вокзале днем стояли огромные очереди за билетами. Позже эта безпроблемность была объяснена.
День отъезда отметился небольшим конфузом. Памятуя, что время отправления в авиабилетах указывается местное, то же правило мы перенесли на железнодорожные поездки. И зря. В царстве рельс и шпал время всегда московское. Из гостиницы мы уже выписались, сдавать рюкзаки в камеру хранения не хотелось, в итоге семь часов разницы провели на перроне. Это было не обременительно. День выдался приятный, солнечный, мы ели пянсе и кормили хлебными крошками голубей.
Первое время, пока не доехали до Уссурийска, вагон был относительно свободен. От Уссурийска проложена ж/д ветка до соседнего Китая, по которой братский китайский народ и несет нам свое культурное наследие. За недолгую остановку вагон наполнился раскосыми лицами, невзрачная мыльница, которую я неосторожно забыл в туалете, стремительно сменила гражданство. Новые попутчики оказались несколько хлопотными. Только исключительная политкорректность и языковой барьер не позволяли нам попросить китайского товарища освободить наше спальное место, на котором он вел долгую непринужденную беседу со своим соплеменником. Светлана легла спать около часа ночи, я же еще долго стоял в коридоре вагона и всматривался в темноту, пытаясь увидеть огни – дорога здесь проходила в непосредственной близости от китайской границы.
Перегон Владивосток – Хабаровск достаточно недлинный и уже рано утром мы были в столице Хабаровского края. На привокзальной площади хмурился бронзовый Ермак.
Светина родственница тетя Нина жила недалеко от вокзала и ее дом мы нашли быстро. На звонок в дверь никто не отвечал. Это было обидно, так как о приезде родственники были предупреждены, а на двери не было даже записки. Пришлось возвращаться на вокзал и покупать там билеты до соседнего Биробиджана - столицы Еврейской АО, в котором живет светин дядя. В оставшееся до отправления время я попытался приобрести билеты до Иркутска, куда в дальнейшем лежат наш путь. И вот тут я кое-что осознал. Это «кое-что» объяснило легкость покупки билетов во Владивостоке и позволило мне сократить этот рассказ минимум раза в два. Билетов до Иркутска не было. Не было вообще билетов с московским направлением. Совсем. Опять вру – нам предложили два верхних боковых места в разных плацкартных вагонах с отправлением через две недели. Россия – щедрая душа. Две недели - так долго любоваться видами Хабаровска в наши планы не входило.
В этот полный растерянности момент до меня донеслось дефективное пришепетыванье привокзальной громкой связи: «Леша и Света, следующие проездом от Владивостока в Иркутск, вас ждут у справочного бюро». Еще минуту я думал о том, что мы на удивление подходим под эти мудреные приметы. У справочной нас ждала взволнованная пожилая женщина в домашнем халате и тапочках. Немного сбиваясь, она объяснила, что тетя Нина, уехавшая в утреннюю смену на работу, попросила ее, соседку, побыть дома, подождать нас. И дождалась бы, но сон сморил, заставив проспать наше прибытие. Она очень извинялась, впрочем, обижаться на женщину в летах с электрокардиостимулятором на сердце, совершившую бросок от дома до вокзала было невозможно. Билеты в Биробиджан сдали.
Оставив Свету дома разбирать вещи и дожидаться тетю Нину, я отправился решать «иркутскую» проблему. Не буду описывать всех мытарств, скажу лишь, что здорово устал мотаться по пыльному, жаркому и незнакомому городу в поисках таких нужных билетов. Дело, впрочем, даже не в усталости, а в обидной невозможности остановить крушение наших туристических планов. Иркутск пришлось исключить и взять авиабилеты до Петербурга. Светлана плакала, а я обещал посетить Иркутск на следующий год (кое обещание и выполнил).
В оставшееся таким образом отпускное время мы осматривали Хабаровск. Из всех крупных городов Зауралья он, увы, приглянулся нам менее всего. Не выдающаяся изяществом архитектура, городской парк отдыха в гипсовой символике сталинских времен с поизносившимися памятниками горнисту, девушке с веслом и пограничнику с овчаркой, богатый, но, тем не менее, не оригинальный краеведческий музей. Запомнилось: просторная обшитая в блестящий шлифованный гранит площадь перед городским исполкомом, красивые и, кажется, единственные на весь город фонтаны на ней, впечатляющий, замечательно задуманный и исполненный мемориал погибшим воинам, памятник писателю Михаилу Задорнову, отцу ныне здравствующего сатирика. Самое красивое место в городе - природой созданный утес на высоком берегу Амура. Несколько раз мы посещали местный пляж и купались в желтоватых от песка амурских волнах.
На пару дней выехали в Биробиджан. Я познакомился, а Света повидалась с родственниками, которых не видела уже больше 15 лет. Сам город весьма непримечателен, глубоко провинциален, беден и более всего запомнился старым городским телефонным справочником со множеством знакомых по хрестоматийным анекдотам еврейских фамилий. Звонить этим евреям уже бессмысленно – большинство их новых телефонных номеров начинается с международного кода государства Израиль.
Закупив на хабаровском рынке кедровых шишек и китайского соевого соуса (который до сих пор томится в холодильнике), приготовились к отлету.
Сам полет эффектно завершил эту короткую, но бурную по впечатлениям дальневосточную вылазку. В салоне за два ряда кресел от нас сидел небезызвестный питерский певец Сергей Рогожин. Знаете, что он написал на обложке журнала с изображением самолета, когда я попросил его об автографе? «Удачи! Сергей Рогожин». Н-да, уместное пожелание.
Это еще не все. Сидя в самом конце салона, мы со Светой стали свидетелями бурно развивающийся связи дотоле неизвестных друг другу мужчины и женщины. Завершающим аккордом их коротких отношений стал секс в кабинке туалета. На высоте 10 тысяч километров… Романтика.
Мягкая посадка. Наши родственники немного удивлялись нашему досрочному возвращению, а мы возбужденно рассказывали о поездке. Впереди был Байкал – 2001.


Главная страница
Напишите мне


 
Используются технологии uCoz